Алексей КОЛЕНСКИЙ

28.03.2024

На экранах — замечательный образец «продюсерской модели» российского кинематографа, представляющий инфернальную изнанку сказочных аттракционов.

В 1979-м на экраны вышел мультик о мечте, обернувшейся Летучим кораблем. Влюбленных героев окрыляла любовь и свобода, по мысли режиссера Гарри Бардина немыслимая без эмиграции из душных покоев «батюшки-царя». Спустя сорок лет диссидентская притча показалась актуальной Алексею Учителю и тот пригласил срежиссировать «старую сказку на новый лад» Оксану Карас, но что-то не задалось и проект перехватил наследник продюсера.

Илья Алексеевич успел прославиться инфантильным треш-слэшером «Огни большой деревни» и картонно-фанерным байопиком «Стрельцов». Сомневаюсь, что он рвался брать «корабль» на абордаж, да против бати не попрешь... А дальше, как мне воображается, дело было примерно так. Кроха сын к отцу пришел, и заныла кроха: «Не могу я хорошо!» — «Сыник, делай плохо! Главное, не парься — лепи дикую дичь, не жалей заварки. С историей не заморачивайся — удивляй, шокируй, кривляйся, а там — слепится-слюбится!» Согласовали виртуальные локации и зашли с козырей.

Первым делом исковеркали персонажей. Лихого трубочиста Ваню превратили в невнятного морячка, сходящего на сушу в поисках личного счастья, а оно тут как тут: портовая цыганка в рогатой полумаске напророчила недотепе царскую дочь. Девица тоже не дремала — заневестилась и распоясалась, превратила смахивающий на вавилонский зиккурат семейное гнездо в козлиное стойло. Загадила навозом тронный зал и усадила четвероногого на царское место, но это — мелкие шалости. Оседлав животное, малахольная Забава выгуливает его перед всем честным народом, принимая соблазнительные позы; ясное дело, морячок не устоял — облился краской и проник в дворец под личиной маляра.

Его примеру мог бы последовать любой — размалеванные, придворные и портовые, кривляки ломаются тут кто во что горазд, «выгуливая» полторы тысячи карнавальных платьев в поисках доступных наслаждений... Как если бы голую вечеринку вырядили в пестрые одежки и загримировали под свинорылых уродцев с выставки «Огонек» на Винзаводе. Эхо современного искусства аукается и в волшебном лесу: заплутавшего дурачка встречает чудо-птица, смахивающая на чучело согрешившей с мопедом курицы. Громадный клюв выдает глумливую «Химеру» художницы Лены Хейдиз, но нет — это перегримированный «Соловей-разбойник», затесавшийся в сюжет ради вокальной репризы.

Оцифрованный Водяной узнаваем: на него не хватило кислотных фантазмов, а главным «сюрпризом» стали пластические «Бабки-ежки»; правда, их не тринадцать, а отчего-то пять. Смахивают на боевых трансгендерных клоунов, накачанных тестостероном, за всех гримасничает неузнаваемый Данила Козловский. Не разминулись с девиациями и батюшка-царь и его боярин Полканыч, с аппетитом облизывающие друг другу пальцы аки содомиты «Кин-дза-дзы». Впрочем, в этом кое-как прописанном и смонтированном треш-пати просматривается кое-что в самом деле любопытное — типовой шаблон токсичного продюсерского замысла.

Первое и основное правило: бюджет осваивается до сочинения истории. Она выдумывается лишь затем, чтобы напичкать пяток оцифрованных аттракционов позолотой и суетней; «драматургия» — не более чем повод запорошить экран бюджетными объедками.

Второе — ставка на вторичность: творческая задача сводится к потугам любой ценой переплюнуть референсы. В «Последнем богатыре» плутал неаппетитный «калобок»? Пускай обернется глазастым клубком красной шерсти! Протагонист был обаятельным и недалеким парнем? Плюнем да разотрем, превратим в пустое место! Бабку — в дедку, внучку — в сучку, репку — в таблетку, сказку — в бардак! Все неподдающиеся фактуры тщательно загаживаются — бездарно аранжированная партитура Максима Дунаевского, декорации выдающегося художника Сергея Февралева и фантазийные костюмы Надежды Васильевой-Балабановой...

Лирика подменяется истерикой, любовь — суггестией, здравый смысл — сатанинской ухмылкой, и рога из каждого второго лба тут прут совсем неспроста, приоткрывая третий слой, самое дно. Под занавес нескладная сказочка делает замысловатый финт. Царевна притворяется, что предпочитает Ване его коварного соперника, и идет с ним к алтарю. Вместо священника молодых венчает благообразная старушенция, оказывающаяся оборотнем, — это внучка бабок-ежек, тайная, заколдованная жена женишка.

Сообщница царевны имитирует брачный обряд, дабы, завладев волшебным кольцом, разорвать собственные супружеские узы. На флешбэке возникает склеп, мрачные типы в капюшонах и магическая книга, на которую проливается шипящая кровь молодых… Внушается паттерн: брак дает магическую силу, если он заключен на темной стороне, и позволяет овладеть ей, если расторгнут на светлой. Предполагаю, что едва ли тандем Учителей додумался до эзотерики сам.

Так или иначе, пришпиленная инфернальщина вконец обессмысливает карнавальное баловство и сказочную основу: мечта уже никого не окрылит и до добра не доведет. Из ковчега любви «Летучий корабль» превратился в символ безнадежного бегства из безумного мира. По-видимому, на этом настаивают заказчики дискурса, который без всяких натяжек можно назвать «сатанинским». Как заметил Мартин Скорсезе: то, что они сегодня показывают, то и разрешено. Верно и обратное: то, что не показывают, уже отменили.

«Летучий корабль». Россия, 2024

Режиссер Илья Учитель

В ролях: Александр Метелкин, Ксения Трейстер, Андрей Бурковский, Леонид Ярмольник, Полина Гагарина, Федор Добронравов, Сергей Гармаш, Ксения Раппопорт и Данила Козловский (в титрах не указаны)

6+

В прокате с 21 марта