Татьяна ФИЛИППОВА

04.03.2024

Режиссер спектакля «Молодость» Галина Зальцман рассказала «Культуре», как театр работает с кинотекстом и почему обращается к нему все чаще.

Основой для этой экспериментальной постановки стал сценарий фильма «Молодость» китайского режиссера Фэн Сяогана о судьбах молодых людей, которые в конце «культурной революции» присоединяются к ансамблю танца Народно-освободительной армии.

Спектакль «Молодость» — часть нового проекта Театра Наций, изучающего взаимодействие между разными культурными традициями и разными видами искусства. В его афише еще две постановки — одна по сценарию Алексея Балабанова, вторая по сценарию фильма Вонга Кар-Вая «Любовное настроение». Режиссер спектакля «Молодость» Галина Зальцман рассказала «Культуре», как театр работает с кинотекстом.

— Фильм Фэн Сяогана поставлен по роману китайской писательницы Янь Гэлин. У вас в руках был текст романа или кинотекст?

— Роман, к сожалению, не переведен на русский язык, поэтому он был для меня недоступен, но я знаю, что Янь Гэлин сама делала сценарий для фильма, и я работала именно с кинотекстом, буквально снимала перевод с кино. Фильм эпичный, я бы сказала, что это фильм-роман, нам в театре с такими полномасштабными штуками не справиться, важно, чтобы история была ясной, сюжет прочерчивался, поэтому пришлось многое выправлять в ходе репетиций, то, что в кино можно сделать монтажными склейками или длинными планами, переводить в какие-то театральные штуки.

— Вы многое перевели в танец, в пластику.

— Да, мы работаем со сложной формой, в нашем спектакле много пластики и живой музыки, потому что в фильме идет речь о военном танцевальном коллективе, в котором и танцуют, и поют, и это центральная линия сюжета, поэтому нашим артистам приходится и петь, и танцевать, и играть на музыкальных инструментах. Часть историй мы рассказываем при помощи стилизации под китайскую революционную оперу, популярную в 1970-е годы.

В этом спектакле очень важен момент превращения реальности в миф. Обычно, пересказывая историю события, которое случилось какое-то время назад, мы насыщаем его художественным вымыслом, даже если это бытовой пересказ, а не театральный, из этого, собственно говоря, и вырастает миф. И с этой мифологией мы пытались работать как с основным методом пересказывания истории. Хотя это абсолютно документальная история про жизнь в Китае с 1966 по 2016 год. В любой википедии есть информация о том, как шла культурная революция и что происходило в эти годы, но здесь она рассказана в мифологическом ключе.

— Какие открытия вы сделали для себя благодаря этой работе?

— Мне очень нравится хореограф, с которым я работаю в первый раз, Оля Васильева. Очень приятно наблюдать, как за счет пластики, графики можно создать не только образное, но и сюжетное повествование. Тело выразительнее, чем слова. А иногда без телесного просто нельзя понять, что происходит.

— С композитором Ванечкой (он же «Оркестр приватного танца») вы сделали несколько спектаклей, где музыкантами являются артисты, получившие музыкальные инструменты впервые, и чаще такие, с которыми ты редко где столкнешься. Какие инструменты пришлось освоить актерам «Молодости»?

— У нас есть нормальные музыкальные инструменты — аккордеон, труба, барабаны. И есть мифологическая часть, где у нас и гусли, на которых играют смычками, и какой-то китайский инструмент, сделанный из колокольчиков, и деревянные флейты. Названия этих инструментов я, к сожалению, не могу вспомнить.

—Новое пространство Театра Наций, в котором будет идти спектакль, стало для вас вызовом или еще одной возможностью?

— Я привыкла считать, что любое пространство должно стать помощником, и мы с художником Настей Юдиной долго думали, как использовать площадку в историческом здании, как через нее рассказывать сюжет. Настя придумала интересный образ — поскольку речь идет о военно-танцевальном оркестре, который в конце расформировали, актеров распустили, у нас появляется заброшенный зал как символ павшей империи и большая голова Мао как памятник ушедшей эпохе. И сожженный пол танцкласса, в котором все у нас и происходит. Фильм называется «Молодость», и он про то, что молодость — это самое прекрасное в нашей жизни, и мы всегда будем ее вспоминать как самое лучшее, что с нами происходило, в каких бы сложных обстоятельствах она ни протекала.

— Если бы вам нужно было объяснить соседу в самолете, о чем ваш спектакль, что бы вы сказали?

— Как говорят в Китае, кто в молодости много танцует, тот в старости не чувствует боли. Спектакль о том, что какими бы ни были времена, мы, люди, хотим жить и быть счастливыми.

— Как вы думаете, почему сейчас театр так активно обращается к киносценариям? Не хватает хороших пьес?

— Театр всегда ищет новые формы, новые столкновения. Кинотекст, написанный для другого вида искусства, не дает театру подсказок, как с ним обходиться, поэтому у режиссера есть простор для изобретения. Мне кажется, именно это увлекает нас, режиссеров. В пьесе всегда есть подсказки, которые надо либо нарушать, либо следовать им, довольно много такого, что может сделать спектакли разных режиссеров похожими. Для меня лично интересно сталкиваться с материалом, в котором нет никаких подсказок. Смотришь на него и не понимаешь, как это можно сделать. Со сценарием «Молодости» это было именно так. Такая сложная задача всегда мотивирует на поиски.

Фото: предоставлены пресс-службой Театра Наций