Александр МАТУСЕВИЧ

28.04.2016

К 85-летию Геннадия Рождественского в Камерном музыкальном театре имени Бориса Покровского состоялась премьера оперы «Сервилия».

В огромном наследии Николая Андреевича Римского-Корсакова — самого плодовитого и при этом, пожалуй, наиболее светлого русского классика XIX века — есть три оперы, которые не ставят практически никогда. «Млада», «Пан воевода» и «Сервилия» с самого своего рождения оказались падчерицами русской сцены. Еще при жизни композитора их признали неудачными и попросту скучными. Словом, отнесли к экспериментальным чудачествам великого человека, решившего в первом случае безуспешно реанимировать жанр оперы-балета, а в двух других — избавиться от прилипшего к нему клише фольклориста.

Единичные попытки реабилитировать этих парий, предпринимавшиеся за прошедшее столетие выдающимися дирижерами (Самосудом, Светлановым, Лазаревым), ситуации не исправили. С «Сервилией» же и вовсе парадокс: оценить справедливость «приговора истории» до сих пор могли лишь люди, свободно читающие оперный клавир, так как ни одной записи этого произведения не существовало.

Оспорить устоявшееся мнение героически попытались в Камерном музыкальном театре имени Бориса Покровского. Труппу сподвиг на это  легендарный маэстро Геннадий Рождественский, известный своей любовью к раритетам. Московской премьере предшествовала десятидневная сессия на «Мосфильме», в результате которой мир наконец-то получит первую аудиозапись забытой оперы: обещают, что уже осенью ее сможет приобрести любой желающий. И запись, и постановка приурочены к 85-летию Геннадия Николаевича: для дирижера-интеллектуала и пытливого исследователя это лучший подарок.

Впечатление от услышанного однозначное — шедевр забыт абсолютно незаслуженно. Быть может, справедливо говорить о слабости пьесы Льва Мея, легшей в основу либретто, несколько запутанного и явно перенаселенного персонажами. В сюжет из времен Нерона драматург попытался вплести и сенаторский заговор против тирана, и преследования первых христиан, и противостояние аристократов и плебса. На этом многослойном фоне развиваются лирические отношения Сервилии и трибуна Валерия, счастье которых оказывается невозможным в раздираемом противоречиями Риме. 

Но так ли уж мало великих опер с неудачными и наивными либретто благополучно прописались на мировых сценах? Музыка же Римского-Корсакова — красивая, мелодически щедрая, с богатой оркестровкой, продуманной архитектоникой, бесспорной гармонией эпизода и целого. Задачу дистанцироваться от национального и написать «древнюю» музыку   композитор решает блестяще. Он обращается к средиземноморскому экстракту (элементы итальянского, греческого, восточного мелоса) и  добивается естественности, пластичности. Мастерство Римского-Корсакова, безупречно жонглирующего оперными формами, является во всем блеске. Благодаря этому неизвестное произведение о легендарных временах и, казалось бы, непонятных нам проблемах предстает увлекательным музыкальным повествованием. Оторваться невозможно, несмотря на пять полноценных оперных актов, длящихся в общей сложности четыре часа.

«Сервилия» создавалась для большой императорской сцены (мировая премьера в 1902 году состоялась в Мариинке), и, конечно, покровцам пришлось нелегко. Вписать сего мастодонта в формат камерной площадки на Никольской — равноценно подвигу. Благодаря художнику Виктору Герасименко зал театра преобразился до неузнаваемости. Зритель оказывается внутри не то римского форума, не то базилики, в окружении золоченых арок и лестниц, астральных символов и надписей на латыни. Режиссер Ольга Иванова центральное место отводит маэстро Рождественскому: оркестр располагается прямо на сцене, а все действо разворачивается вокруг него в непосредственной близости к публике. На небольшом пространстве Ивановой удается искусно развернуть и танец вакханок, и суд трибунала, и шумный римский рынок, и инфернальную оргию чародейки Локусты.

Работу оркестра иначе как блестящей не назовешь, столь же качественен хоровой ансамбль, много удач у солистов. Татьяна Федотова и Ксения Мусланова — очень разные, но одинаково притягательные Сервилии. Впечатляют и оба исполнителя злодейской роли вольноотпущенника Эгнатия — Роман Бобров и Александр Полковников. Написанную для великого Ивана Ершова непростую теноровую партию трибуна Валерия мощно штурмует Игорь Вялых, а Александр Маркеев убедительно рисует степенного сенатора Сорана, отца титульной героини.